Белый стих, шоколад и ночи, белым пламенем мне гореть. Нарисую тебе – все, что захочешь, под аккомпанемент сигарет. Тишина, стробоскопам танцуется – это Зал Ожиданья тебя...
Я с друзьями, с блокнотом, с улицы – пальцы волосы теребят.
Перекрасилась. Больше не рыжая. Обещалась ногти растить, для царапин, в порядке бреда, но не выращу, ты прости.
Я закружена и закнижена, запорошена, заморожена – у меня появилось кредо быть ни разу не осторожною.
Белым листиком вскрыла вены – разум освободился мой, я предвижу, с этой лавиной мне разделываться самой. Не хочу тебя половинить, лучше так, как в кругу инь-ян – звездопады, прошу, слови нам.
А внутри у меня не я: ты пророс во мне сердцевиной.
Парики снимают Мальвины, я снимаю тебя на камеры – у меня их четыре в сердце, не прельщайся чужими карими, камасутрой Майи Плисецкой – я живу, как она: не жрамши, я точена и карандашна, ожиданье – моя диета. И семнадцать никак не дашь мне, но задумываюсь о детях: я им счет повела на сотни (дневники, молескин, тетради).
Порождаю стихотворенья, знать самой бы, чего же ради. Если мать я, то ты – отец им, каждый день – это День Варенья, ноутбук стал уютной детской.
Поцелуем пальцы согрей мне, чтобы некуда было деться.
Интересно, что будет, если – будут литры паленой водки, и бюстгальтеру, что на кресле, удивятся голуби в окна? С детства я хотела быть первой, уступлю тебе это право – для тебя я так, перепевом. Ты – рубином в моей оправе. Лепестками усыплю простынь, даже их зарифмую с чем-то, все покажется слишком просто после взрыва битов крещендо.
Я тебе подойду по росту – с исступленностью нарочитой. Погостить приду на погосты прохождений меня по ГОСТу, будешь книгой мною прочитан.
Я к тебе и в тебя, как Нэнси легендарно любила Сида. Продлевай себе жизнь, посмейся.
Группу Флер, сигареты Честер, кадры, буквы – не перечесть их, незабудки, сирень, бусидо – по-японски путь самурая - я себе тебя собираю – и закручиваю спиралью телефонных и нерабочих проводов через всю Россию.
Я превысила скорость, впрочем, одиночество пересилив.
Стробоскоп размерцался синим, как мечты, а я – размечталась. Накатала тебе поэму, как накатывает усталость.
Я домой не хочу – к морфемам, препозициям и докладам, белый мир побежал по венам, как подтаявшим шоколадом. Снег, который почти просрочен, к расставанию приурочен.
Рядом – девочка, та, из Сочи, основательно пропесочит за расплывчатые рифмовки – даже в полночь, на остановке, даже, слышишь, на переходе.
А виною тому приходы, и ночные твои уходы, поострей арагонской хоты, без «спокойной», а просто «Ночи».
Я тебя от наречий «очень», «безалаберно», «безысходно» - И, наверное, «одиночей».
И, поверь мне,
весьма охотно.
