Можно спать на собственной ладошке, смотреть разноцветные сны и пофыркивать им в такт. Можно приложи

Можно спать на собственной ладошке, смотреть разноцветные сны и пофыркивать им в такт.
Можно приложить к уху ракушку, привезенную с темно-синего моря, и почувствовать теплый голос южного ветра.
Можно слушать, как трещат искры под рогами троллейбусов.
Можно иначе.
Можно идти с недобрым лицом, в распахнутой куртке, и сшибать ногами звенящие банки из-под пива, которые разбросал невесть откуда взявшийся ветер.
Можно стучать головой о тонкую деревянную стенку и думать, чья возьмет.
Можно, подпрыгивая, с чавканьем расцарапывать низкие снежные облака.
Но что-то делать точно нужно. Потому что иначе не удастся принести в улей достаточное количество звуков. И что тогда сплетать темным вечером, долгим вечером, когда у других уже серебрится в руках тонкая паутинка?
Но на сегодня вроде хватило.
И даже, кажется, повезло.
Записываю пушистые ноты на полосатой енотной бумаге.