Я прихожу с гортензией в руке, к одной могиле, что еще цела. Здесь девочка, покинувшая свет, совсем незрелой, маленькой была. Каким же был ее короткий век? Семь лет недолгих как она жила? Там были слезы, или все же смех? И от какой болезни умерла?
И я кладу цветок к ее ногам, ее единственный, усталый гость. Никто не бродит по таким местам, с родными она вечно будет врозь.
О, как же неприкаян сей скелет! Как страшно стать лишь прахом под стопой! Пройдут года, прогресс изрубит лес. Пройдут года, и в лес войдет живой. Все эти кости, всё пойдет в утиль: сомнения, желания, слова. Останетесь ли вы в сердцах людских? И упомянет ли о вас молва?
Страшнее смерти только лишь одно - забвение, ненужность никому. Когда вы - только пыль у чьих-то ног, а ваши лица канули во тьму.
Но спи, дитя. В моем саду цветы растут для позаброшенных могил. Я буду приходить покуда ты здесь есть, пока мне хватит сил.
И, запахнув плотнее свой пиджак, сигару раскурив, ступаю прочь. В траве утонет мой тяжелый шаг, следы на глине уничтожит дождь.
Но поздно вечером, ложась в кровать, я вопрошаю тени на стене:
хоть кто-то будет без меня скучать?
Хоть кто-то будет помнить обо мне?
